УДК 681.3.06, 519.816

 

 

Курносеке-Курнабоке
посвящается

Abstract 

The notion of name is widely spread in any language – natural or formal, where any term names, or si­gnifies some denotation. The knowledge representation paradigm, which is built around the concept of designators, gives the clue to the problem of name. Its structure is revealed, main functions become evi­dent, and it can be used in applications with open eyes, bringing efficiency and reliability.

Понятие имени широко распространено во всех языках – естественных или формальных, где ка­ждый терм именует, или обозначает некоторый денотат. Парадигма представления знаний, в основе которой лежит представление о десигнатах, может быть с успехом применена к анализу проблемы имен. Удается выявить их структуру и основные функции. В результате, мы можем  целенаправленно подходить к созданию более эффективных и надежных приложений.

ВВЕДЕНИЕ

Современное общество вошло в эпоху ноосферы, его жизнь все больше зависит от рациональ­но­сти и четкости функционирования многочисленных и сложно взаимодействующих между собой организационных систем в тесном взаимодействии со средой обитания. Информация и знание стали такими же определяющими факторами общественной жизни, как и традиционные «материальные» субстраты. Рост сложности информационного пространства требует соответ­ст­вующего совершенствования философско-методологического фундамента систем организаци­он­ного управления, создания информационных систем, отвечающих качественно новым зада­чам. Нет необходимости обстоятельно доказывать, что решение подобной задачи возможно то­лько с позиций семиотики, с использованием структурированных знаковых систем представле­ния знаний. Мысль эта далеко не нова; исследования в этом направлении ведутся со времен Ари­стотеля. За это время было написано громадное количество работ. Почти каждый из авто­ров изыскивал мотивировки необходимости своего собственного, оригинального подхода. Не удалось достичь единства даже в области терминологии. Не повезло и такому основополагаю­ще­му понятию, как треугольник Аристотеля – Огдена - Фреге. То его стараются разъять на сис­тему бинарных отношений, то добавляют четвертую вершину – позицию аналитика, интерпре­татора, - поскольку ясно, что в системах отображения и структуризации без субъективной пози­ции определенного исследователя не обойтись... Авторы фундаментального исследования [FRISCO, 1998] различают семь семиотических уровней: физический мир, эмпирика, синтаксис, семантика, прагматика, социально-культурный мир.

В этих условиях трудно делать представительный обзор подобной области исследований, сос­тавлять энциклопедические словари используемых терминов. Более того, точки зрения разных авторов фактически всегда содержат свою рационалию: каждый из авторов в чем-то, в каких-то аспектах прав. Правы и те, кто стараются включить в круг рассматриваемых в рамках семиоти­ки вопросов и теорию информации и методы обработки и передачи сигналов и гуманитарно-экономические аспекты. Остается надеяться на собственные силы, предпринять попытку расс­мо­треть данную предметную область, начиная с самых базовых понятий, стараясь при этом увя­зать картину мира в нечто целое, поддающееся конструктивному анализу и пригодное для практического использования. Необходимо в этом запутанном клубке найти кончик концепту­ально-парадигматической ниточки.  По нашему мнению, на роль отправной точки, элементар­ного кирпичика гносеологических систем может претендовать имя, а основополагающим гно­сеологическим актом является акт называния, сопоставления обозначающего обозначаемому.

Без имен не обходится ни один естественный или формальный язык, язык программирования. К роли имени обращался и Шекспир – вспомним восклицание Джульетты – «What’s in a na­me!?» - «Что в имени твоем!?»… Интенсивное развитие информационных систем, систем баз данных и знаний, средств диалогового общения человека с автоматизированными системами предъявляет повышенные требования к строгости используемых формализмов, требует вырабо­тки среди специалистов единого языка, точки зрения и системы понятий, в частности, по воп­ро­сам, касающимся именования объектов. Известно много примеров, когда неквалифицирован­ное решение вопросов именования приводит к путанице в электронном документообороте, из­ли­шнему параллелизму и дубляжу, росту непроизводительных затрат времени пользователей, необоснованному увеличению расходов на ведение ненужных регистров, систем учета, класси­фикаторов.

Взгляд на проблему именования с позиций прикладной семиотики, по нашему мнению, позво­ляет внести в этот вопрос необходимую четкость и определенность. Более того, представляется возможным вычленить эту проблему в чистом виде – даже не связывая себя рамками конкрет­ных языков, как естественных, так и формальных. Таким образом, появляется надежда вырабо­тать единый язык как для лингвистов, так и для программистов, что, само по себе, уже спосо­б­но оправдать прилагаемые усилия.

В задачи данной работы не входит сказать новое слово в лингвистике, где проблемой имен за­нимаются давно, углубленно и под разными углами зрения. Тем не менее, возможно, представ­ля­ет интерес попытка уточнить некоторые аспекты употребления имен с позиций десигнати­в­но-семиотического подхода. Помимо этого, для инженеров по знаниям и специалистов, разра­ба­тывающих системы человеко-машинного взаимодействия, может оказаться полезным взять на вооружение ряд механизмов естественноязыкового порядка, поскольку, как стало ясно, чем эргономичней и ближе к реалиям человеческого общения будут языки человеко-машинного ди­алога, тем будет выше эффективность, надежность и комфортность подобных систем.

Есть и еще одно соображение в пользу непредвзятого рассмотрения основополагающих мета­фи­зических представлений. Когда речь идет о выработке внутренне согласованной парадигмы, меньше всего приходится надеяться на метод Британского музея – идти путем собирания всех возможных подходов и определений, в попытке найти их равнодействующую или пытаясь соз­дать концептуальную систему, которая бы удовлетворяла максимальное количество исследова­телей. И, наконец. Выработка удачной парадигмы, концептуальной основы, на данном этапе представляется более важной, чем разработка строгого формализма, скрупулезное выписыва­ние четверок,  семерок готических букв и называния простыми буквами сложных и не поддаю­щихся четкому анализу понятий. Рискуя при этом услышать обвинения в неточности, мы, тем не менее, основное внимание уделяем здесь выбору точки зрения, формулированию соображе­ний и идей в наиболее простой и доступной для обсуждения форме, в надежде на то, что «син­та­ксический сахар» всегда может быть добавлен потом – по вкусу.

Переход человечества в эпоху ноосферы потребовал учета этого обстоятельства на уровне се­ми­отических представлений [Лозовский, 2003]. Представляется целесообразным в работах по семиотике, моделированию, в системах представления знаний занять конструктивистскую гно­сеологическую позицию и четко различать ноосферные статусы фигурирующих при этом сущ­ностей (объектов). К настоящему времени, нами различаются три таких статуса:

физические сущности (Р-сущности) – объекты, в принадлежности к реальному миру которых у исследователей сомнений не возникает (р. Волга, г. Киев, II Мировая война, наклон Пизанс­кой башни и т.п.);

ментальные сущности (М-сущности) - объекты, формируемые в мыслящих системах интел­лектуаль­ных систем (ИС) – мысли, идеи, представления - и используемые для целей познания, анализа, моде­ли­рования, прогнозирования, планирования;

культуральные сущности (C-сущности) – это объекты «культурального мира», созданного эво­люцией и цивилизацией в рамках человеческих сообществ, в самом общем представлении: науки, искус­ст­ва, обычаи, религии, ритуалы, законы, нормативы, планы, «человеческие» отно­ше­ния (страх, нена­висть, любовь, доверие, восхищение, удивление, ирония и т.д.).

Под ИС понимаются как биологические мыслящие существа, так и искусственно созданные мо­делирующие системы – системы представления знаний, экспертные системы, АСУ, системы ИИ и т.п. Когда мы упоминаем, используем некоторый объект, ссылаемся на него, мы обязате­льно должны либо явно указывать его ноосферный статус, либо это должно быть ясно из конте­кста изложения (беседы), либо говорящий (употребляющий некоторое обозначение) должен быть готов уточнить этот статус в любой момент, если  у слушателя возникнет подобный воп­рос.

Специфической и определяющей функцией ИС является функция моделирования. В процессе моделирования в мыслительном аппарате ИС фиксируются, отражаются существенные свойст­ва некоторой предметной области ПОб. В понятие ПОб включаются и рассматриваемая(ые) ИС. Объекты ПОб – D-сущности (Domain entities) – объединение множеств указанных выше трех типов. Последнее обстоятельство имеет принципиальное значение. Это позволяет в число объектов моделирования включать и М-сущности, которыми манипулируют ИС, в том числе, и собственная ИС. Таким образом, процесс моделирования приобретает рекурсивный характер. Это обстоятельство было отмечено и рассмотрено В.Лефевром [Лефевр, 1973]. Появилось по­ня­тие рефлексии и саморефлексии. Стало ясно, что может существовать несколько ее уровней (вспомним известную песню с явным рефлекс-рефреном: «Я оглянулся посмотреть, не огляну­лась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я» [Леонидов]).

Языки складываются стихийно, естественным образом, или конструируются специально (эспе­ранто, языки программирования, языки представления знаний, в частности, UML - Unified Mo­deling Language,  UNL – Universal Networking Language) как средство мышления и коммуника­ции, способствующее выполнению целенаправленной деятельности, созданию ценностей, по­лу­чению позитивного результата. Язык – средство построения виртуальной реальности, средс­тво моделирования. Зачастую, он и используется в тех случаях, когда с физической реальнос­тью манипуляции невозможны или нежелательны. При этом, виртуальная реальность в некото­рых аспектах может оказаться богаче физической. Мир человека, который хорошо владеет язы­ковыми средствами, оказывается существенно обогащенным. Метафоры, гиперболы, аналогии, ритм, рифма, рефрены, ассоциации, аллитерации, ассонансы. Специфическими конструкциями обогащены и другие языки – музыка, живопись, скульптура. Следует признать, что наряду с ми­ром физической реальности, существует и, можно сказать, процветает, мир виртуальной ре­альности. Причем нельзя сказать, что виртуальная реальность какая-то «ненастоящая», «выду­манная». Эмоции человека в ответ на события в обеих реальностях схожи, равно как и объек­тивные физиологические проявления: учащение пульса, изменение дыхания, реакция зрачков, влажность кожи, изменение кровяного давления. Известны опыты внушения прикосновения к коже горячего предмета под гипнозом, после чего на теле испытуемого появлялись вполне ре­альные ожоги…

Выработка общего языка для некоторого социума имеет первостепенное значение. Для более эффективной организации и реализации целенаправленной деятельности субъекты должны хо­рошо понимать друг друга и эффективно действовать совместно. Язык используется для выра­ботки общей парадигмы (понятий, концептов) мышления, для фиксации конкретных ситуаций, свойств и обстоятельств, для формирования планов поведения и оперативного взаимодействия в процессе их реализации. «И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что на­чали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать; сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город» [Библия, Первая книга Моисеева, Бытие, 11:5-9].

Рискнем сформулировать утверждение. В основе мыслительной деятельности лежит моделиро­вание, процесс отображения. Мы ограничим свое рассмотрение категорией языкового модели­ро­вания. При этом устанавливается отображение между моделируемой сущностью (прообра­зом, денотатом, референтом) и моделью (рис. 1).

Денотат – некоторый объект нашего внимания в ПОб (D-сущность, т.е. сущность, имеющая лю­бой ноосферный статус). Модель – сопоставляемая этому объекту сущность в мыслительной системе ИС (человека, животного, компьютера). Здесь мы не будем рассматривать физические модели. Говорят, что денотат – значение (meaning) модели, задающий ее денотативную семан­тику. Эта формулировка не учитывает ни автора подобного отображения, ни способа представ­ления модели, ни возможности ее экспликации для стороннего наблюдателя. Ценой подобных потерь мы свели классический треугольник к вот такому бинарному отношению. Подобное уп­рощение представляется оправданным, поскольку и так ясно, что модель – вещь далеко не про­стая. Да и сам процесс построения модели настолько сложно зависит от субъекта ее строящего, от его целей и привходящих многочисленных обстоятельств, что упоминание подобных прак­ти­чески всегда плохо определенных сущностей способно скорее затемнить вопрос, чем прояс­нить его. Кроме того, если идти по пути обогащения приведенного максимально упрощенного представления, необходимо вводить в рассмотрение и культуральный мир, ради которого выпо­лняется моделирование, а это сразу же привносит в задачу вопрос об экспликации модели, о языке общения ИС – носителя модели и ИС–бенефициария, потребителя «модельного продук­та». А это немедленно повлекло бы за собой выбор языка общения, языков поверхностных пре­д­ставлений и отслеживания процессов взаиморефлексии – контроля правильности понимания транслируемой информации.

СЕМИОТИКА МОДЕЛИ

Что представляет собой знаковая модель? В общем случае, - знаковая М- или С-сущность, об­ла­дающая структурой и динамикой. Наличие структуры необходимо из гносеологических соо­бражений, если мы намерены анализировать какие-то ее свойства. Динамика – описание изме­нений внутреннего состояния и взаимодействия с другими сущностями. Этим создатель модели вкладывает в нее определенный смысл (sense). Говорят, что с помощью модели задается конно­тативная семантика моделируемого объекта.

Вводя понятие семиотической модели, мы должны зафиксировать два исходных множества эле­ментарных термов: имена атрибутов (A_k: объект, субъект, инструмент, цель, дата и т.д.) и терминалы (T_m). К терминалам относятся идентификаторы, числа, строки, логические значения. На начальной стадии моделирования считается, что имена атрибутов и терминалы – элементар­ные сущности; речь об их внутренней структуре или поведении не идет. В дальнейшем, может возникнуть потребность детализировать эти сущности, либо наоборот, заменить подобными элементарными сущностями фрагменты модели, после чего манипулировать ими целиком. Эле­ментарные термы не имеют коннотативной семантики. Их интерпретация осуществляется пол­ностью вне модели, либо задается не анализируемыми компьютерными процедурами (напри­мер, арифметические или логические операции, выполняемые процессором по стандартным ал­горитмам).

Простейшая семиотическая конструкция – атрибут – имеет вид:

A_ij(R_i, V_ij), где A_ij – наименование типа отношения между вершиной графа R_i , обозначающей, в общем случае, многоместное отношение, а V_ij – вершина, называемая значением данного атри­бута.

Основная семантическая единица – отношение (предикат, предикатор, релятор и т.п.). Отноше­ние имеет два или более атрибутов и имеет вид: [A_i1(R_i, V_i1), … , A_in(R_i, V_in)] = R_i(A_i1(V_i1), … , A_in(V_in)) – для n-местного отношения R_i .

Легко показать, что одноместные предикаты, например «красный», «хороший», на самом деле, являются частными случаями отношений «цвет» или «качество» между некоторым объектом и соответствующими значениями, а именно, в нашем примере, «красный» и «хороший». Таким образом, удается исключить из рассмотрения примитивные свойства (быть красным, быть хо­ро­шим). Более продуктивным является понятие свойства для некоторого предмета Obj_K как со­вокупность всех отношений, с которыми он состоит в одной компоненте связности (если рас­сма­тривать атрибуты как ребра некоторого семантического графа). И, наконец, самое сложное - понятие предмета (иногда говорят: вещи) – можно определить как нечто, заданное своим гло­бальным свойством – той самой компонентой связности графа, о которой мы только что гово­рили. При необходимости можно рассматривать его подсвойства – подграфы, в которые входит вершина, представляющая данный предмет [Лозовский, 1979, 1990, 1998].

Вопросов представления динамики модели мы здесь касаться не будем.

С чего начинается построение модели? Что представляет себой простейшая модель? Как гаран­тировать уникальность определенного модельного представления в базе знаний (БЗ) конкрет­ной ИС? Последний вопрос крайне важен. Представим себе, что информация о некотором об­ъ­ек­те (модели) хранится в разных участках БЗ. Причем речь идет не о гарантированно идентич­ных и поддерживаемых системой копиях (репликах), а неконтролируемой фрагментации и/или дублировании описаний. Подобная ситуация недопустима, поскольку открывает дорогу для возникновения противоречий, приводит к сложностям отслеживания изменений во времени и при внесении исправлений. Проблема решается введением уникальных имен - десигнатов, ис­пользуемых при фиксации коннотативной семантики создаваемых моделей и однозначно соот­носи­мых с моделируемыми сущностями ПОб – денотатами.

Десигнат – гарантированно уникальный в пpеделах данной БЗ символ (идентификатор, имя), котоpый ставится во взаимнооднозначное соответствие своему денотату в ПОб.

Таким образом, «чистый» десигнат – это символ, имеющий единственное свойство: представлять в модели «стоящий за ним» денотат. Можно также сказать, что десигнат является уникальным (мы будем говорить: десигнативным) именем данного денотата.

Как в БЗ, так и в реальной жизни для идентификации нужных нам объектов мы можем пользо­ваться десигнатами. Американские SSN (Social Security Numbers), украинские идентификаци­он­ные номера физических лиц и являются десигнативными именами конкретных субъектов.

Единственным принциепиально важным качеством десигнативного имени является его уника­ль­ность в рамках данной (или подразумеваемой) БЗ. Но, в целях удобства и привычности для человека, либо для сокращения выполнения информационных запросов, в десигнат могут мор­фологически включаться какие-либо свойства соответствующих объектов. Так, при приеме на работу сотруднику может присваиваться табельный номер, который во всех организационных документах будет играть роль десигната данного сотрудника. Он может представлять собой чисто порядковый номер – и формально этого достаточно, но туда может включаться и номер отдела и код специальности и другие свойства, если это для чего-то может быть нужно. Внесе­ние подобных свойств не нарушает десигнативности исходного номера, но может быть удобно для людей, оперирующих подобными именами вручную, либо ускорять автоматизированный поиск по базе данных сотрудников соответствующего отдела, либо специалистов требуемого профиля.

Не вызвана необходимостью широко бытующая повсеместно тенденция внесения своих собст­венных идентификаторов организаций и физических лиц в условиях, когда уже существуют ко­ды организаций и регистрационные номера для физических лиц. Подобная процедура приводит к излишним расходам времени, средств и является дополнительным источником возможных ошибок. Помимо этого, при создании интегрированных баз данных это нарушает принцип уни­кальности десигнативной идентификации, приводя к неприятной ситуации, называемой рас­ще­п­лением десигнатов, при которой свойства одного и того же Р-объекта оказываются зафиксиро­ваны в разных фрагментах общей БЗ. При этом зачастую отсутствуют средства объединения та­ких свойств и проверки их на избыточность и непротиворечивость.

Все процедуры модификации свойств конкретного объекта, а также все информационные зап­ро­сы относительно этого объекта должны либо содержать десигнат его в явном виде, либо со­де­ржать характеристические свойства соответствующего объекта, которые бы позволяли одноз­начно идентифицировать искомый десигнат.

Обратимся к вопросу, чем же является имя в традиционном понимании и о соотношении реаль­но используемых обращений с принипами десигнативных представлений, о которых здесь идет речь. Формально, речь идет об отношении: NAME (Obj(d_i), Nm(“string”)) , которое ставит в со­ответствие десигнату d_i имя, задаваемое строкой “string”. Употребление при письменном или речевом обращении имени субъекта: «Иван», «Николай», «Мария», на самом деле играет роль идентификатора соответствующего десигната (здесь: d_i). И поскольку приведенные в этом при­мере имена не являются гарантированно десигнативными, возникает возможность неоднознач­ной идентификации десигната. Именно поэтому в официальных документах часто для опре­де­ленности идентификации субъекта требуется задание полного набора паспортных характе­рис­тик (ФИО, дата и место рождения, обозначение органа, выдавшего паспорт, дата выдачи). Яс­но, что при использовании десигнативных имен – например, идентификационных номеров, про­цедура спецификации субъекта существенно упрощается, сокращается и становится более надежной.

Еще один вывод, который можно сделать относительно употребелния имен, исходя из функции десигнативной идентификации. Речь идет о том, что имя не обладает какими-либо особыми свойствами по сравнению с другими (под-)свойствами конкретного субъекта или объекта. Точ­но так же задача идентификации может выполняться при обращениях: «Девушка!», «Эй, ты, в шляпе!», «Друг!». Сюда же относятся и другие свойства, связанные с иными отношениями, к примеру, родственными: «Я сказал брату …», «Мы с женой …», а также использование место­имений и анафор.

Рассмотрим более внимательно, используя понятие десигната, структуру и функции употреб­ле­ния имен (рис. 2).

 

1. Цель обращения (идентификация объекта, субъекта или модификация его свойств – см. ни­же)
2. Модифицируемые свойства идентифицируемого объекта (дополнение, исключение) – с уче­том референциального статуса
3. Десигнат, заданный явно	4. Характеристическое свойство десигната
5. Рефлексивно-ситуативная компонента – отношение говорящего, его идентификация, при­вя­зка к ситуации, привлечение внимания собеседника для установления последующего диа­ло­га.

Рис.  2 Структура имени

Цель обращения (1) может присутствовать неявно, определяться контекстом дискурса и содер­жанием фразы, в которую включено обращение по имени. Для нас важно, что их может быть всего две: либо имя используется для идентификации и извлечения нужной информации, либо для модификации свойств объекта обращения (2). Если идентифицируемый объект отсутствует в базе в настоящее время, подобное обращение может использоваться для его заведения. На этом этапе, уместно создать его десигнат. Например, начинается сказка фразой: «Жил да был царь». Если в БЗ пока ничего по этому поводу не известно, в результате должен быть заведен некий десигнат, которому должны быть приданы свойства: «Быть царем» и признак отнесения этого бытия к текущему объектному времени изложения. Если далее следует информация: «У царя было три сына», то, опираясь на введенный ранее десигнат царя, выполняется дополнение его свойств в плане семейного статуса. В работе информационных систем, насколько это удает­ся, целесообразно использовать явное задание десигнатов (3). При общении же на естественном языке, как правило, используются характеристические свойства, призванные способствовать од­нозначной идентификации десигната (4).

При выполнении идентификации десигната может быть выявлено разное количество возмож­ных претендентов:

• 0 – свойство искомого объекта задано неверно – такого объекта в БЗ нет; в подобной си­туации может быть решено завести такой объект заново, снабдив его новым десигна­том;

• 1 – нужный десигнат идентифицирован верно; можно уверенно выполнять операции, обусловленные цельями данного сообщения;

• > 1 – свойство объекта задано недостаточно определенно, либо речь идет об использо­вании собирательного имени – подразумевается действительно множество субъектов или объектов, например, «Ученики 1а класса сегодня не учатся».

К числу наиболее интересных, сложных и неоднозначных компонент имени относится рефлек­сивная компонента (5). Она широко используется в естественных языках и, возможно, ее испо­льзование в человеко-машинных системах позволило бы повысить естественность диалогов. Рассмотрим несколько наиболее типичных случаев ее использования.

Индикация отношения говорящего к собеседнику: «Вовочка!», «Дружище!», «Милая!». Ин­те­ресен в этом отношении Эсперанто, в котором специфицирован набор суффиксов, имеющих четкую семантику, и применяемых без исключений – вполне на уровне формальной граммати­ки.

Идентификация говорящего: это своеобразный способ обращения, при котором используется имя, которым называл собеседника только вполне определенный человек. Часто это выдуман­ные комбинированные, зачастую совершенно оригинальные конструкции. Своеобразие подоб­ного употребления имени заключается в том, что несмотря на то, что, как мы установили, осно­вная функция имени – идентификация собеседника, здесь, возможно, основной целью данного коммуникативного акта является идентификация говорящего. В качестве примера, вспомним незабвенных Калушу, бутявок, Помика – эти имена прочно связаны с автором известных экспе­риментальных лингвистических сказок-парадоксов Л.С.Петрушевской…

Идентификация пространственно-временного контекста: вам никогда не приходилось обо­рачиваться на оклик, когда вас вдруг неожиданно называли полузабытым детским или школь­ным именем? В этих случаях имя, точнее, кличка, несут за собой часто мощный пласт коннота­тивной семантики, переносящий вас в давнее прошлое. Аналогичный эффект имеют запахи и звуки – но это уже не имеет отношения к обсуждаемой нами проблеме употребления имен в языковых конструкциях.

Метафора: чрезвычайно мощный и эффективный способ привнесения в контекст дискурса кон­нотативной семантики со стороны. Сторона эта определяется говорящим по аналогии – в его субъективном понимании, естественно. Одновременно метфора несет в себе личностную оценку и отпечаток индивидуальности говорящего: «… выступает словно пава…», образы мед­ведя, лисицы, зайца, слона в посудной лавке, «… и где ты такого крокодила откопал?...». В прак­тике работы с компьютерными документами фактически мы пользуемся метафорами, ког­да составляем один документ на основе другого, похожего – по аналогии.

Проблема имен, их структуры и использования представляется нам центральной в лингвистике, семиотике, программировании. Какой бы языковый терм, мы ни взяли – из естественного или любого формального языка, везде мы в его основе увидим ту, упоминвушуюся выше бинарную конструкцию: модель – денотат. В простейшем случае, в качестве модели и выступает имя. Каж­дый используемый нами термин что-то означает, именует, - даже, когда мы берем обычное число, за знаком, его обозначающим, именующим стоит принятая система счисления и услов­ных обозначений – «имен» цифр, алгоритмы выполнения арифметических операций, конкрет­ная величина, обозначаемая данным знаком. С другой стороны, проблеме именования, можно сказать, крайне не повезло. Вспомним классические примеры о Вальтере Скотте – авторе «Вев­е­рлея» и всю путаницу, которую повлекло рассмотрение это вопроса целиком. Оказалось, что формализм представления знаний, базирующийся на понятии десигната, позволяет проблему имени свести к вполне тривиальным положениям, что автор и пытался продемонстрировать в данной работе. Учитывая, что само понятие десигната элементарно и легко реализуется в ин­фор­мационных системах, можно надеяться, что подобный подход окажется достаточно конст­руктивным и эффективным при использовании в прикладных разработках.

[Библия] Библия, Книги священного писания ВЕТХОГО И НОВОГО ЗАВЕТА, канонические, в русском переводе, Издание миссионерского общества «Новая жизнь – Советский Союз» «Кэм­пус Круссейд фор Крайст», СССР, 1991

[FRISCO, 1998] Eckhard D. Falkenberg, Wolfgang Hesse, Paul Lindgreen, Bjцrn E. Nilsson, J. L. Han Oei, Colette Rolland, Ronald K. Stamper, Frans J. M. Van Assche, Alexander A. Verrijn-Stuart, Klaus Voss, A Framework of Information System Concepts – The FRISCO Report (Web edition), IFIP  1998, ISBN 3-901882-01-4, ftp://ftp.leidenuniv.nl/pub/rul/fri-full.zip

[Леонидов] Максим Леонидов, "Девочка-видение"

[Лефевр, 1973] В.Лефевр, Конфликтующие структуры, «Советское Радио», М., 1973.

[Лозовский, 1979] В.С.Лозовский, Ситуационная и дефинитоpная семантика системы пpедстав­ления знаний, "Кибеpнетика", No. 2, 1979, стp. 98 – 101

[Лозовский, 1990] В.С.Лозовский, Сетевые модели, pазд. 1.3 в кн.: Искусственный интеллект, в 3-х кн., Кн. 2: Модели и методы. Спpавочник, п/p Д.А.Поспелова, М., "Pадио и связь", 1990, стp. 28 - 49

[Lozovskiy, 1998] Lozovskiy Vitaliy (UA): Common Sense Semiotics, Conference Proceedings: Kno­w­ledge-Based Software Engineering (Smolenice, Slovakia), P. Navrat and H. Ueno (Eds.), IOS Press, Amsterdam, Berlin, Oxford, Tokyo, Washington, DC, ISSN: 0922-6389, ISBN: 90 5199 417 6 (IOS Press), 1998, pp.232-240

[Лозовский, 2003] В.Лозовский, К семиотике ноосферы, доклад, представленный на Х между­народную конференцию KDS-2003 – «Knowledge – Dialog - Solutions», June 16 – 26, 2003, Varna, Bulgaria.